Житель блокадного Ленинграда, протоиерей Борис Безменов: «Еще не научившись говорить, я умел изображать вой сирены»

Протоиерей Борис Безменов, священник храма святой Екатерины в Мурино, родился в Ленинграде в 1940 году. Уехать в эвакуацию по Дороге жизни удалось только в 1943-м. Первые годы жизни мальчика прошли в блокадном Ленинграде. Маленький Борис жил с бабушкой, мамой, и, по его убеждению, под покровительством Пресвятой Богородицы.

Отец Борис: "Бабушка рассказывала, что видела во сне Божию Матерь, которая велела ей беречь Соню, мою маму. Спустя некоторое время такой же сон приснился и маме, она получила наставление беречь сына, то есть меня. Надо сказать, что выжили мы тоже благодаря какому-то провидению. В самом начале войны, когда угрозы голода еще не было, мама купила ящик шоколада и спрятала его. Потом она ела его понемногу сама и подкармливала меня. Так и спаслись от голодной смерти".

Папа Бориса ушел на фронт добровольцем, воевал и, что удивительно, выжил на Синявинских высотах, где средняя продолжительность жизни бойцов исчислялась не сутками, а часами. Потом попал на один из фронтов, которым командовал выдающийся военачальник Федор Толбухин. Получил в награду за боевые заслуги крест с надписью "С нами Бог!" из рук румынского короля Михая I. В мае 1945-го нашел в Сибири эвакуированную семью. Все вместе отправились в Ленинград, где его сыну Борису еще многое предстояло пережить, прежде чем найти свою стезю.

Отец Борис: "День Победы мы встретили в поезде по дороге из Челябинска на родину. О Победе объявили в громкоговоритель. Я, конечно, почти не помню событий тех дней. Но мама рассказывала, что, еще не научившись говорить, я умел изображать вой сирены. „Боренька, как воет сирена?“, - спрашивали меня, и я очень правдоподобно воспроизводил этот звук".

Мама была верующей, но сына к вере насильно не влекла. Тем не менее, первый интерес к вере пробудила именно она.

Отец Борис: "Однажды, лет в восемь-девять, я пересказал маме какую-то скверную шутку, касающуюся Церкви. Услышал в школе и решил поделиться с мамой. И тут вдруг она изменилась в лице, я уловил в ее взгляде чрезвычайную строгость и понял, почувствовал - сейчас услышу что-то очень важное. Мама усадила меня и сказала: „Ты можешь относиться к вере как угодно, но смеяться не смей“. И я хорошо запомнил ее слова".

Следующим "проводником" в вере для Бориса стала его дальняя родственница, жившая в Ломоносове. В начале ХХ века зимой она ходила пешком по Финскому заливу на легендарные общие исповеди к святому Иоанну Кронштадтскому. В ее доме были иконы, и всегда горела лампадка. После войны Борис ездил к ней на каникулы, как к родной бабушке.

Отец Борис: "Когда бабушка спорила с родственниками атеистами, отстаивая веру, она иногда выглядела немного смешной. Но я все равно подсознательно, интуитивно чувствовал - она права".

А дальше молодой пытливый ум заставил будущего священника искать "ключа ко всему". Таким ключом сначала казалась наука. Закончил ЛГУ со специальностью биофизика. Работал по профилю. Интересовался философией, читал русских классиков, особенно Федора Достоевского. Регулярно ходил через весь город на ранние Божественные литургии в храм Смоленской иконы Божией Матери. И, наконец, в 1976 году поступил в Духовную академию, навсегда связав жизнь с Церковью.

Отец Борис: "С моим поступлением вышла необыкновенная история. Мне было восемнадцать лет, когда я закончил школу. Помню, летним днем сел на велосипед и стал объезжать вузы Ленинграда, чтобы выбрать, куда поступать. Вдруг вижу садик, клумбу с лопухами, решетку и вывеску, а на ней написано „Ленинградская православная академия и семинария“. Остановился и осторожно, не без боязни, подошел поближе. Вышла женщина-дежурная, позже я узнал ее имя - Марья Ларионовна. Мы разговорились, на мои раздумья, куда поступать, она посоветовала: „А ты познакомься с кем-нибудь, кто у нас учится, возьми программу, подготовься и поступай“. Тогда я вежливо выслушал и уехал. Но через восемнадцать лет все произошло именно так, как она сказала. В день, когда я узнал, что меня приняли, встретил Марью Ларионовну во второй раз. Это был день ее последнего дежурства перед пенсией".

Выжив в блокаду, протоиерей Борис Безменов перенес тяжелый, особенно для Ленинграда, послевоенный период, пронес веру через годы богоборчества, многое повидал, узнал и с годами все больше убеждался в величии русских людей.

Отец Борис: "Русские люди удивительны, и как бы нас не пытались убедить, что наша нация вырождается, я в это не верю. Из десяти восемь придут на помощь, когда это нужно. Большинство способно на подвиги. Все это благодаря неистребимой православной закваске, которая так или иначе есть в нашем народе. И способность к осмыслению жизни есть у русского человека. Однажды мы разговорились с одним атеистом, пережившим ужасы блокады. Он недоумевал: если Бог есть, почему Он допустил такое? „А согласились бы Вы, чтобы у Вас отнялся этот страшный кусок жизни?“. Он ответил: „Нет“. Значит, говорю, в этом есть какой-то смысл. Может, не сразу понятный нам, но есть".

"Вода живая",
22.04.10