Архитекторы: А.С. Головин, А.Е. Шретер, Г.И. Уралов.
Художники: И.Г. Уралов, С.Н. Репин, В.В. Сухов, Н.П. Фомин. 2005
Текст: Ирина Бембель
"Как бы ни менялись моды, траур женщин остается тем же, потому что в горе женщина не выдумывает, а берет готовое и общепринятое. В этом объяснение всякого консерватизма: консервативно то, что серьезно. Самым консервативным явлением человеческой жизни является религия, потому что она - самое глубокое явление"(1).
"Историческая жизнь Церкви не в состоянии воплотить до конца существо Церкви, а только лишь более или менее приблизительно. Поэтому исключается возможность некоей идеальной канонической формы. Признание существования такой идеальной формы означало бы недолжную абсолютизацию относительного…"(2)
На протяжении многих тысячелетий во всех без исключения человеческих сообществах - от самых примитивных до самых цивилизованных - культовым сооружениям отводилось самое важное место. В христианскую эпоху храмы достигли невиданного совершенства, и если готические соборы справедливо сравнивают с застывшей музыкой, то наши древнерусские церкви можно назвать запечатленной в камне молитвой: тихой или пламенной, но всегда радостной.
Доминирующее положение храмов отражало естественную иерархию мироздания, которая формировала мышление архитекторов и определяла организацию зримого пространства. Престол Бога, жертвенник, алтарь. Вокруг этого смыслового ядра вырастал сначала храм, а затем и прочие важные постройки. При монастырских комплексах всегда находилось место больницам, богадельням, сиротским домам, школам и другим благотворительным заведениям. Общество естественно "склеивалось" вокруг идеи столь же понятной, сколь и великой, непостижимой, неисчерпаемой.
Тотальный процесс секуляризации вплоть до глобальных потрясений ХХ века не мог разрушить эту невыдуманную схему. По традиции за храмом сохранялась роль композиционного центра, важнейшей городской доминанты, пока богоборческая эпоха не смела эти тысячелетние правила. Сегодня общество, пытаясь осознать само себя и стать на твердую почву вечных ценностей, вновь строит храмы.
Какой же должна быть современная церковная архитектура и почему? Какую роль должен играть храм в новой застройке? Как можно оценить сделанное за 20 лет?
Профессор игумен Александр (Федоров), председатель С.-Петербургской Епархиальной комиссии по архитектурно-художественным вопросам, кандидат богословия, кандидат архитектуры
"Ситуация, которая сложилась сегодня в храмостроении, отчасти напоминает то, что происходило в России во второй половине XIX - начале ХХ века. Тогда после господства интернациональных стилей - барокко и классицизма - началось возрождение отечественных традиций. Приходится признать, что результаты столетней давности значительно интереснее тех, что мы видим сегодня. Вполне естественно, что современные зодчие принимают за точку отсчета момент разрыва - 1917 год. Но мне кажется, что нужно опираться на методологический опыт своих предшественников, а не идти по пути внешнего подражания. Архитекторы предреволюционных лет, даже вдохновляясь какими-то известными образцами, применяли в своих постройках новые технологии и конструкции, их здания несут печать своего времени. Подобный процесс отражения современных возможностей мог бы происходить и сегодня. Однако в целом даже серьезные, талантливые зодчие страдают внешним, я бы сказал, литературным подходом к образу храма. А ведь главное в храме - это богослужение, и исторически архитектура церкви развивалась из интерьера вовне, а не наоборот, как сейчас. В результате порой приходится сталкиваться с функциональным несоответствием церковного здания своему назначению. В стилистическом плане тоже очевидна общая слабость с преобладанием двух крайностей: либо откровенное, механическое копирование стилей, а то и конкретных форм крупных памятников, либо попытка создать что-то радикально новое, которое в итоге настолько отрывается от традиции, что лежит уже вне темы церковной архитектуры.
Возродить храмоздательство, но при этом иметь не просто стилизацию, а современную архитектуру, стоящую на плечах традиции, - в этом была задача двух прошедших десятилетий. Лично мне кажется, что она не выполнена. Здесь следует сказать еще о той важной градостроительной роли, которую традиционно выполнял храм. Сейчас светские власти не дают на церковное строительство таких средств, как раньше. Надеяться на поддержку чиновников можно, если, например, соединить церковь с тем или иным социальным блоком.
В идеале необходимо продумывать схему размещения храмов на новых территориях уже на уровне генплана. В 90-х годах мы предлагали рассмотреть эту идею в Комитете по градостроительству, и Б.В. Николащенко готов был ее проработать. Однако главный архитектор считал более правильным, чтобы каждый конкретный случай решался у него в кабинете. И по сей день в этом вопросе много стихийности. Ведь если в 90-х годах понятие "градостроительство" по инерции еще существовало, то в 2000-х оно, по сути, исчезло, и в этом контексте говорить о храмостроительстве как о градообразующем "скелете" уже и вовсе не приходится. Все рассыпается, все делается от куска, от частного, а не от общего, как должно. Если бы храм, как прежде, играл свою важнейшую роль композиционного, функционального и идейного узла, то и образ его развивался бы нормально. К сожалению, этого нет. Не хватает и творческого потенциала, и социальных предпосылок. На таком неблагоприятном фоне трудно назвать положительные примеры, но все-таки они есть. Среди относительно новаторских я назвал бы церковь Казанской иконы Божьей Матери у Красненького кладбища на пр. Стачек, 79 (архитектор В.В. Харитоненко), церковь Святителя Николая при Рефрижераторном депо на Предпортовой ул., 5 (архитектор М.П. Копков), а также церковь Архангела Михаила в Токсово (архитектор В.Ф. Назаров). Идя по пути умеренного новаторства, их архитекторы создали в крайне стесненных условиях вполне убедительные образцы "обновленного неорусского стиля".
Существует распространенное мнение, что крестово-купольный пятиглавый храм - это тот непреложный канон, следовать которому обязывает православная Церковь, тогда как это лишь частное предпочтение большинства заказчиков и спонсоров. В действительности церковное зодчество знает самые разные как по типологии (базилики, центрические, зальные и др.), так и по стилистике (от византийской до западноевропейской) храмы. Все они освящены традицией, стало быть, являются каноническими".
Геннадий Соколов, руководитель проектной мастерской ООО "Архстудия"
Игумен Александр (Федоров) и Геннадий Соколов
"Я бы сравнил здание храма со скульптурой, которая может украсить любой, даже самый серый квартал. Проектирование храма - это самое ответственное, самое почетное, самое трудное и самое важное задание, которое может получить архитектор.
Наверное, градостроительно нужно подходить к храму как к доминанте, несмотря на то, что церкви сейчас по линейным размерам, как правило, меньше окружающей застройки. Но правомерен ли в принципе такой вот "плановый" подход к строительству церквей? Ведь мы знаем, что во времена расцвета христианства все было иначе. Наши предки молились и получали откровение - прямое указание места, а порой и облика будущего храма. Вспомним преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских и множество других примеров из нашей истории. Когда появилось понятие "градостроительство", храмы стали возводиться уже не по Божественному откровению, а по соображениям архитектора, использующего храм как композиционную доминанту.
Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы в Никандровой Пустыни, Псковская область. Архитекторы: Г.Б. Соколов, О.И. Самойлова. 2010
В наше время, как справедливо сказал о. Александр, храмы и вовсе возводят "по остаточному принципу": есть свободный участок - туда "вставляется" храм. При этом часто окружающая его территория загромождается совершенно неуместными как в стилевом, так и в смысловом отношении постройками. Так, например, было с нашей церковью преп. Серафима Вырицкого во Фрунзенском районе. Храм "просился" на холм в центре сквера, но ему отвели случайный боковой участок, а в довершение всего рядом поставили нелепый спортивный центр в форме желтого ящика. Чемоданообразный спортивный центр появился и рядом с деревянным храмом Антония Сийского. Таким образом, мы имеем дело уже и не с градостроительным, а со стихийно диким подходом.
Образец градостроительного решения начала XXI века
И это не единственная трудность, с которой сталкивается архитектор, строящий храм. Разрыв традиции обрек нас на поиски церковного стиля почти вслепую, практически с нуля. Сейчас мы уже можем делать какие-то выводы, от чего-то отталкиваться, а поначалу была растерянность. Тогдашний главный архитектор О.А. Харченко побуждал нас говорить на современном архитектурном языке, но эксперименты со стеклом и металлом не давали убеждающих результатов. И только когда мы взяли за основу Спасо-Преображенский собор Валаамского монастыря архитектора Горностаева, мы почувствовали, что первый наш проект - церковь Рождества Христова на ул. Коллонтай - состоялся. Олег Андреевич тогда разочарованно покривился, однако и до сих пор попытки радикального новаторства, с моей точки зрения, оказываются чуждыми нашему православному сознанию. Я считаю, что индивидуализм, поиск самовыражения абсолютно неприменим в церковной архитектуре, которая должна быть подчинена абсолютной идее, как и в иконописи. Ведь иконописец никогда не подписывал икон, не знаем мы и имен большинства древнерусских зодчих…"
Церковь Рождества Христова на ул. Коллонтай. ООО "Архстудия". Архитекторы: Г.Б. Соколов, А.А. Парфенов, Ю.Ю. Бирцева при участии А.М. Лебедева. Конструктор Е.И. Кравченко. 2006
Святослав Гайкович, руководитель проектной мастерской "Студия-17"
"Проектирование и строительство храма - это большое испытание и одновременно мечта нормального зодчего. Желание человека построить храм весьма загадочно изначально. Приютившись пусть не в убогом, но всегда несовершенном жилище, кое-как сколотив лавку и трактир, люди спешат отнести лучшие бревна на самую красивую в селе возвышенность, а затем долго и тщательно собирают и украшают странный дом, где нельзя есть и спать, да и укрыться от непогоды не всегда разрешается.
Возвышенность духа над плотью должна наблюдаться и царить в таком доме, что только и оправдывает его целесообразность. Не в последнюю очередь решение этой задачи зависит от архитектуры, а значит от архитектора. Фигура последнего стоит различно в разных обществах и разных конфессиях. В христианстве обнаруживается разнобой. Протестантизм предоставляет зодчим почти свободно искать новые формы, католичество и баптизм живут чуть строже, а вот православие, как мне кажется, совсем не позволяет архитектору вмешиваться в традиционное понимание объемно-пространственной организации церковного здания. С тех пор как патриарх Никон решил отменить шатровый тип храма, закончился не только выбор, но и альтернатива. Смирение личности перед лицом жесткой традиции приводит к монотонному повторению на разные лады одной и той же музыкальной фразы: купол плюс четыре куполка. Иногда эта фраза спета чудесным хором, как в Суздале, иногда - через звукоусилительную установку мощностью пятьсот децибел, как в соборе Христа Спасителя Константина Тона в Москве. Чем дальше, однако, во времени, тем явственней фальшь без устали клонируемой мелодии пятиглавия. Не лучше обстоит дело и в исламе.
Можно, разумеется, тешить себя надеждой, что узконаправленное канонами мастерство таких зодчих, как Челбогашев, даст приемлемый результат, но это только локальные всплески таланта. Несвобода гасит настоящее творчество, и в результате по всей стране появляются типовые церкви, которые в среднем выглядят не лучше, а иногда и хуже типовых жилых домов хрущевской эпохи.
Церковь Сретения Господня на Муринском ручье. Архитектор: Г.К. Челбогашев. Конструкторы: Б.А. Миронков, О.А. Курбатов. 2006
Для того чтобы понять, что такое настоящий поиск духовности в храмовой архитектуре, не нужно далеко ездить. Одна неделя в южной Финляндии покажет любому, как свободный от средневековых вериг зодчий может раскрыть душу и сердце прихожанина.
Это скальная церковь Темпельякко братьев Суомалайнен в Хельсинки и собор Реймо Пиетиля в Тампере, Экуменическая церковь в Хирвенсало и церкви Аалто… А можно просто на трамвае доехать до Поклонной горы, а далее - к озеру пешком. Там уже тридцать пять лет стоит замечательный современный баптистский храм архитектора Бухаева. Считал бы большим везением построить храм самой молодой в мире веры Бахаи. Или православный храм. Но только если в обозримом будущем в нашей Церкви найдутся светлые силы для освобождения ее от избыточной строгости канонов. Если появится свобода, которая позволит зодчим искать так желаемую духовность в затащенных на вершину холма бревнах, а не петь заунывно одну и ту же песню, пытаясь найти прелесть в легких изменениях тембра".
Михаил Кондиайн, проектная мастерская "Земцов, Кондиайн и партнеры"
"Церковь - дом Божий. Это положение сразу отодвигает на второй план многие обычные для современного строительства вопросы.
Каждая из мировых религий вырабатывала свои каноны очень долго, и в дальнейшем они последовательно охранялись. Истоки этих канонов уходят в глубь веков, в известные и неизвестные нам очаги древнейших цивилизаций, откуда происходят основные знаки и символы (такие как крест, полумесяц, свастика и т.д.) и те крупицы готовых знаний, которые дошли до нас. Знаки эти энергетически работают до сих пор, независимо от того, вкладывают ли в них люди какой-то смысл или нет; с этими символами и знаниями связано все культовое строительство.Наше белокаменное древнерусское зодчество основано на тех же принципах пропорционирования и построения пространства, что и готическое, мусульманское и т.д., имея глубочайшие общие корни. Все детали храма - будь то крест, луковица, барабан, купол, равно как и "роза" в готическом соборе - несут свой смысл и подчинены единому общему закону, образуя вкупе маленькую геометрическую модель мироздания. Этот единый вселенский закон обнимает всех и вся, однако люди его раздробили на отдельные науки, ремесла, профессиональные узкие специализации и т.д. В церковных же канонах он сохранялся наиболее цельно. Проходили века, традиции прерывались и искажались. Однако, трудясь в посте и молитве, как, например, Андрей Рублев, наши предки интуитивно постигали этот общий закон и вновь создавали те произведения, которые становились образцами для подражания.
Ренессанс и классицизм постепенно выработали в церковной архитектуре новые традиции, которые реализовались в целом ряде шедевров нашего города. Именно они до революции являлись основными доминантами в "небесной линии" Петербурга, отражая нравственные приоритеты общества того времени.
Исходя из всего сказанного, я считаю, что храмовая архитектура в принципе не может быть новаторской, авангардной. В особенности это относится к православию, которое старается сохранить традиции апостольской Церкви. И естественное для большинства творческих людей, включая архитекторов, стремление к самовыражению здесь неуместно. С этим, как я предполагаю, связано то, что наши "звездные" архитекторы редко строят храмы. Заказчики, очевидно, боятся того, что творческое эго будет преобладать в данном случае над требованиями канона. Что касается высоких цен, думаю, не ошибусь, если скажу, что любой архитектор для церкви предложит "специальные" расценки и постарается сделать проект максимально благотворительным. Другое дело, что не каждый за это возьмется, осознавая всю трудность задачи.
Даже поверхностное знакомство с современным церковным строительством ясно показывает, что здесь есть проблемы. Обычно создается впечатление, что архитектор все свои силы отдает решению градостроительной задачи - желанию создать красивый объект, который организовал бы и "держал" прилегающую территорию. Когда же заходишь внутрь, обнаруживаешь, что функция собственно церковная при этом страдает. Это касается акустики, освещения, размера, организации внутреннего пространства, отопления и т.д. Прекрасный пример, который хочется противопоставить многим современным храмам - Казанская церковь - усыпальница Новодевичьего монастыря на Московском проспекте (архитектор В.А. Косяков) с ее потрясающим внутренним пространством: интересным, комфортным, светлым и удивительно красивым.
Свою печать на современное строительство церквей наложили и новые технологии, промышленный способ производства, влекущий за собой упрощение деталей и выхолащивание архитектурной формы. Вспомним Парфенон, где нет ни одной прямой линии. Он построен по законам визуального восприятия, а не по механическому инженерному расчету. Подобное живое очарование несут и древнерусские рукотворные церкви. Можно сравнить это с вибрирующей поверхностью импрессионистских полотен, которая оставляет у нас впечатление большей правдивости, чем честно прописанные классические картины.
С другой стороны, сам дух времени, все дальше уводящий мир от Бога, определяет ситуацию, которая сложилась в том числе и в церковном строительстве. Потеря живой традиции и духовная дезориентация мешают возрождению национальной школы церковного зодчества. Я думаю, нужны еще многие годы трудов, прежде всего по воссозданию сотен разрушенных храмов, чтобы вернулся утраченный опыт и вызрел желанный результат".
Рафаэль Даянов, руководитель проектной мастерской "Литейная часть 91"
"Самая большая проблема современной церковной архитектуры в том, что мы утратили это ремесло. Я считаю, что нужно сначала освоить ремесло, а потом уже заниматься искусством. Пролистав несколько альбомов, иной архитектор ничтоже сумняшеся берется за дело, и возникает некий миниатюрный суррогат Исаакиевского собора или храма Христа Спасителя с современной отделкой, пластиковыми окнами, покрытый нитритом титана "под золото", в который не то что помолиться, а даже просто зайти не хочется.
Приведу в пример А.В. Щусева, который осуществил великолепный проект реставрации (а по сути воссоздания) храма Св. Василия Великого в Овруче в 1904-1905 гг. От этого фактически заново построенного храма действительно веет XII веком и создается стойкое ощущение подлинности, "намоленности" этого места. Эта работа, безусловно, стала для Щусева прекрасной практической школой, которая в значительной степени обусловила его последующие успехи в храмостроительстве. А в наше время, когда в вузах не учат строить церкви, архитектор тем более должен сначала пройти школу реставрации и реконструкции, а затем уже браться за постройку нового храма.
Еще один вопрос - расположение церкви. Раньше люди ждали какого-то указания свыше, либо само место как бы "просилось" под храм, как, например, в картине Левитана "Над вечным покоем". Город тоже диктовал свои правила: церкви ставились на площадях, на пересечениях улиц, куда стекался народ. Сейчас храмы ставятся произвольно, случайно, и не у всех архитекторов получается градостроительно "вытянуть", обыграть эту ситуацию.
Что касается новаторства, то я лишь повторю, что чем глубже мы сейчас изучим наследие - тем свободнее потом сможем двигаться вперед. Но это вопрос не одного и, может быть, даже не двух поколений".
Юрий Груздев, генеральный директор ОАО "ЛенНИИпроект"
"Возвращение нашего общества к религии в целом и строительство церквей в частности - процесс очень неоднозначный. Помимо искреннего духовного поиска здесь, особенно в начале перестройки, присутствовало следование моде, а со стороны спонсоров - еще и расчетливое желание "замолить свои грехи", "откупиться" от Бога и общества за неблаговидные поступки. Спонсировать строительство храма, часовни стало не менее престижным и модным, чем содержать футбольный клуб, иметь свою яхту и т.д. Хотя есть среди благотворителей и люди, действительно неравнодушные, искреннежелающие послужить Богу и людям. Их позиция вызывает глубокое уважение, но, к сожалению, не находит должной поддержки у государства. Это еще одна проблемная сторона в данной сфере. Если бы государство поощряло благотворительность (как, скажем, это было в XIX - начале XX века), людей, помогающих строить не только церкви, но и детские дома, оказывать другую помощь обездоленным, было бы гораздо больше. Не всегда, как мне кажется, бесспорна была здесь и позиция представителей церкви.
В стилевом отношении храмовая архитектура определена по большей части канонами и традициями, которые существуют в православной церкви. Здесь неуместна та свобода самовыражения, которую мы можем наблюдать в других конфессиях. Нельзя "грешить" и в выборе строительных материалов, и в качестве строительных работ. Нужно помнить, для кого и для чего мы строим. Церковь - это место уединения от суетного мира, приглашение к диалогу с небом, человеку здесь должно быть тепло и уютно.
Важным и памятным событием в моей жизни стало проектирование и строительство храма Успения Пресвятой Богородицы на Малой Охте. Он изначально задумывался как мемориальный, посвященный всем жертвам блокады и сооружен на месте первых блокадных захоронений. Храм имеет структуру как бы множества колоколов, переходящих друг в друга. Хотелось создать "кричащий" образ неутихающей памяти. В этом смысле мы не следовали буквально древнерусским образцам, хотя в целом облик храма традиционен. Непросто принимались решения при проектировании, иногда приходилось идти на компромисс, помня, для кого мы строим: ядро прихода составили в основном пожилые люди, которым вряд ли пришлась бы по душе чрезмерная экспрессивность формы. Вдохновляло живое участие прихожан в строительстве: стремясь помочь, люди покупали кирпичи, записывая на них имена своих погибших родственников…
Очень высокие требования предъявлялись к качеству, в частности к акустике. И действительно, акустика получилась превосходной. Жаль, что форсирование сроков строительства привело к некоторым отступлениям от первоначального проекта. Например, колокольня получилась несколько ниже, чем задумана. Но в целом осталось чувство удовлетворения от очень значимой и нужной людям работы".
Валентин Назаров, генеральный директор ЗАО "Петербургский НИПИград"
"Процесс развития церковного зодчества в России был прерван, и традиции проектирования и строительства оказались утраченными. Поэтому, опасаясь "архитектурного произвола", Церковь предпочитает заказывать проектирование храмов реставраторам, хорошо знакомым с этой спецификой. Современная церковная архитектура - это архитектура "от реставраторов".
Я в своей практике не занимался реставрацией, однако всегда любил северную русскую архитектуру, особенно псковскую и новгородскую. У меня в сознании сложился некий собирательный образ православного храма, который я и постарался воплотить в Токсово. У главы Токсовского прихода отца Льва Нероды была своя задача. Он потомственный священнослужитель, его родители были репрессированы в годы советской власти. Он хотел создать храм именно в Токсово, где жили его отец и мать и где он сам родился. Мы с отцом Львом объединились и, благодаря воле Божьей, смогли создать собор в честь Архистратига Божия Михаила и Всех Небесных Сил Бесплотных".
Церковь Архистратига Божия Михаила и Всех Небесных Сил Бесплотных в Токсово. Архитектор: В.Ф. Назаров. 2005
Антон Головин, Александр Шретер, проектная мастерская "Головин&Шретер"
"Раньше церковная архитектура развивалась вместе с гражданской и была частью единого естественного поступательного процесса. Сегодня, строя церкви, мы вынуждены возвращаться к моменту исторического разрыва, чтобы от чего-то отталкиваться. Поэтому создать адекватный времени образ пока, думаю, невозможно. В этом смысле новая застройка дает больше возможностей для поиска. Но нужно ясно понимать, что создание новой архитектуры - не самоцель, и во главе угла должны стоять задачи собственно церковные. Тогда с течением времени может естественно вырисоваться облик новой православной архитектуры, органичный своему времени".
Иван Уралов, заслуженный художник РФ
"Творческую работу для Церкви нельзя сравнить ни с какой другой. Во-первых, это возможность создать по- настоящему художественное произведение, что-то очень красивое, не замутненное ни конъюнктурой, ни собственными авторскими амбициями. А во-вторых, это благодарный труд, духовную отдачу от которого не перестаешь ощущать всю жизнь. Это большое счастье я испытал на себе, принимая участие в создании и украшении церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Сестрорецке.
Церковь Рождества Пресвятой Богородицы вблизи Сестрорецка (поселок Александровская). Архитекторы: А.С. Головин, А.Е. Шретер, Г.И. Уралов. Художники: И.Г. Уралов, С.Н. Репин, В.В. Сухов, Н.П. Фомин. 2005
Тот удачный, по мнению многих, результат, который достигнут при создании сестрорецкой церкви, обусловлен несколькими причинами. Прежде всего, у нас образовался коллектив единомышленников: заказчиков и жертвователей, архитекторов и художников - людей, хорошо знающих и понимающих друг друга. Во-вторых, сами обстоятельства сложились так, что церковь возникла как бы "на одном дыхании", без каких-то посторонних препятствий. Стилистика этого храма имеет два "адреса": с одной стороны, это древнерусское зодчество, а с другой - оно же, но через призму архитектуры начала ХХ века. При этом мы старались избежать той излишней театральности, "лубковости", которой порой грешит модерн, и создать нечто вполне искреннее и поэтичное. Окончательный образ был найден далеко не сразу. Молодые архитекторы - Антон Головин, Александр Шретер и Георгий Уралов - увлеченно экспериментировали, а я как лицо, ответственное перед заказчиком, являлся своего рода "лакмусовой бумажкой". В итоге был найден цельный компактный образ, состоящий из крупных архитектурных объемов, который, как нам кажется, удачно организовал и украсил окружающую среду. В свою очередь церковь очень естественно приняла в свое архитектурное "тело" монументальное искусство, и получился довольно редкий в наше время пример органичного синтеза.
Оценивая общую ситуацию за истекшие 20 лет, можно сказать, что в целом и архитекторы, и художники, и даже сама Церковь оказались не вполне готовыми к вызову времени. Зачастую неоправданное разнообразие форм свидетельствует о том, что не выбран еще фундамент, на котором можно созидать новую церковную архитектуру. Часто опорой становится близкое и понятное нам, но, увы, принципиально вторичное искусство эклектики. Однако для меня совершенно ясно: чем глубже мы вернемся в прошлое, тем вернее сможем потом идти вперед. Конечно, любое творчество - продукт своей эпохи, и той чистоты, которую мы видим в творчестве Рублева, сейчас возникнуть не может. Но если искать точку опоры, то ею, как мне кажется, должен стать незамутненный родник периода расцвета монашества на Руси".
Юрий Митюрев, главный архитектор Санкт-Петербурга
"Современное строительство церквей - естественный процесс, отвечающий потребности верующих людей. Он восполняет брешь, которая образовалась в результате десятилетий советской власти, когда многие храмы были разрушены. В основном, мы видим традиционные по внешнему облику сооружения, и это, наверное, правильно, поскольку само православное вероучение консервативно.
Построить церковь, которая функционально отвечала бы своему назначению, несложно. Но каждый зодчий стремится выразить в своей постройке собственное отношение к этой теме, а это задача очень непростая. Это уже вопрос таланта. Подтверждением тому служат дипломные проекты по церквам, которые всегда проходят очень трудно. Генеральный план принят на длительное время. Внесение в него какой-то специальной поправки, которая бы регулировала выделение участков под храмы и способствовала созданию особой "средовой" застройки, не представляется возможным. Церковь подразумевает некий простор, некую собственную среду. Но на практике это осуществимо лишь при условии, если заказчик (церковь, община) сможет выкупить соответствующие прилежащие участки.
В то же время я за восстановление утраченных церквей в тех местах, где это позволяет сложившаяся градостроительная ситуация. Если на месте разрушенной церкви сохранился свободный участок - историческая справедливость требует ее воссоздания, и я всегда поддержу такую инициативу. Это может быть непросто, тем более если на таких территориях появились новые хозяйствующие субъекты, но это возможно путем различных взаимных компромиссов.
В вопросе соотношения традиции и новаторства в православном храмостроении я придерживаюсь мнения, что новаторство правомерно и необходимо. Однако практика показывает, что ничего лучшего, чем традиционный по облику православный храм, у нас пока не было создано. Мы еще только ждем некоего прорыва, чтобы храм, с одной стороны, отвечал православному канону, а с другой - отражал новый, современный взгляд на архитектурную задачу".
Архитектура - продукт и летопись своей эпохи. Сегодня на ее каменных "страницах" главное место занимают торговля, бизнес, огромные жилмассивы. Церковные строения - бедные родственники в этой семье полноправных хозяев. Храмовая архитектура стала автономным делом небольшой, но при этом тоже неоднородной в своих взглядах части архитекторского сообщества. Кто-то видит в ней дань уважения национальным традициям, кто-то решает задачу научно- реставрационного или абстрактно-градостроительного характера, кто-то подходит совсем прагматично, считая для себя возможным сегодня проектировать гей клуб, а завтра - христианский храм. Но есть и люди, искренне радующиеся возможности сделать Божье дело.
Отчужденный профессионализм, конечно, лучше в данном случае, чем циничный конформизм. Однако никто, наверное, не усомнится, что каждый храм-шедевр, вроде церкви Покрова на Нерли или Вознесения в Коломенском - это акт личной веры зодчего, а не только его профессии. Но и сегодня Бог "восполняет оскудевающая", и нет-нет да и появляются у нас церкви, несущие отпечаток смиренной любви, сердечной теплоты и маленького чуда. Тогда построенная по всем правилам архитектура наконец оживает, "прирастает" к месту (как будто всегда здесь стояла), согревает души и звучит возвышенной проповедью добра.
(1) Священник Александр Ельчанинов. Записи. М., 1991, с. 114
(2) Протопресвитер Николай Афанасьев. Неизменное и временное в церковных канонах. Статья из сборника "Живое предание" (Париж, 1937. Репр.: М., 1997)
Источник: http://kapitel-spb.ru/index.php/article/13-1-2010/31-pravhram
