1
ноября 2011
Слово высокопреосвященнейшего Илариона, митрополита Волоколамского, председателя ОВЦС, на юбилее Епархиального хора Санкт-Петербургской митрополии
Слово высокопреосвященнейшего Илариона, митрополита Волоколамского, председателя ОВЦС, на юбилее Епархиального хора Санкт-Петербургской митрополии
Ваше Высокопреосвященство, дорогой Владыка Владимир!
Дорогие отцы и братия, уважаемые гости!
Мне выпала честь присутствовать на этом торжественном акте, посвященном 40-летию знаменитого xopa духовенства Санкт-Петербургской митрополии.
От всей души поздравляю вас с этим знаменательным торжеством!
Xop духовенства - камертон церковного пения для всей епархии, а в Вашем случае мы смело можем говорить, что хор Санкт-Петербургской митрополии является одним из лучших камертонов для всей нашей Церкви.
Музыка - одно из мощнейших средств воздействия на человеческую душу. И потому ее роль в деле свидетельства Церкви огромна. Следовательно, наш подход к церковному пению, критерии оценки должны быть не только эмоциональными или эстетическими, но и богословски осмысленными.
Чудо пения, как и музыки вообще, состоит в том, что человек, никогда не мысливший о бесконечности и никогда не понимавший бесконечное в свете конечного, а конечное - в свете бесконечного, слушая музыку, вдруг начинает испытывать единство и полную нераздельность того и другого, начинает об этом задумываться, начинает это чувствовать. (Лосев А. Ф. Основной вопрос философии музыки).
Церковное, или богослужебное, пение - это молитвенный разговор человека с Богом, это жертва словесная, дар, угодный Богу, выражение порыва души, благоговеющей пред Лицем Его. Заутра услыши глас мой, Царю мой и Боже мой - взывал пророк Давид (Пс. 5, 4).
Первое христианское песнопение, согласно евангельскому повествованию, было принесено на землю ангелами в Рождественскую ночь. Сам Спаситель со Своими учениками закончил Тайную Вечерю пением - и воспевше, изыдоша в гору Елеонскую (Мф. 26, 30).
Христианское богослужение с первых лет наполнено пением молитв, о чем говорил св. апостол Павел: Будем непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его (Евр. 13, 15). Еще более ясно он выразился в послании к Ефесянам: Поступайте как чада света..., назидая самих себя псалмами и славословиями, и песнопениями духовными (Еф. 5; 8, 19).
В Апостольских постановлениях мы можем найти даже древний устав богослужебного пения: "...после двух чтений... пусть поют псалмы Давида, а народ да повторяет вслух концы стихов" (Кн. II, гл. 57).
Дионисий Ареопагит церковное пение называет слабым отражением пения иерархии небесных сил - херувимов, серафимов, архангелов и ангелов, непрестанно славословящих Господа.
Ангелоподобность богослужебного пения - это смысловой центр любого содержательного разговора о нем. Подлинный источник и образец церковного пения находится за пределами нашего видимого, в данном случае вернее сказать - слышимого, мира - это пение небесное, ангельское. Вспомним Херувимскую песнь, гимн "Ныне силы небесныя с нами невидимо служат", "Великое Славословие", песнопение "Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф". Во всех этих примерах ангельское пение выступает в качестве образца, и ангелы представляются незримыми соучастниками богослужения; речь идет о совместном пении людей и ангелов.
Церковное пение не просто музыкально сопровождает богослужение, но само является мелодической проповедью, эмоционально усиливает смысловое содержание богослужения.
Ничто так не возвышает и не окрыляет душу, не отрешает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает любомудрствоватъ и презирать все житейское, как согласное пение и стройно составленная божественная песнь... От мирских песен может произойти вред, погибель и много других зол, потому что все то, что есть в них дурного и безнравственного, проникая в душу, расслабляет ее и развращает. Напротив, духовные песни доставляют великую пользу, великое назидание, великое освящение и служат руководством ко всякому любомудрию, потому что и слова их очищают душу, и Дух Святой скоро нисходит в душу, поющую эти песни... (Святитель Иоанн Златоуст. Беседа на 41-й псалом).
Вероучительный элемент в христианском гимнотворчестве доминирует над лирическим, так как богослужение есть, прежде всего, исповедание, свидетельство веры, а не только излияние чувств. Это, в свою очередь, предопределяет и церковный музыкальный стиль, мелодическую фактуру.
Именно о стилистическом соответствии мелодической формы церковного пения его содержанию заботился Климент Александрийский, когда писал об опасности влияния светской музыки, привносимой в Церковь: "К музыке должно прибегать для украшения и образования нравов. Должна быть отвергнута музыка чрезмерная, надламывающая душу, вдающаяся в разнообразие, то плачущая, то неудержимая и страстная, то неистовая и безумная... Мелодии мы должны выбирать проникнутые бесстрастностью и целомудрием".
Мнение Климента разделяли святые Киприан Карфагенский, Иоанн Златоуст, Иероним Стридонский и многие другие учителя Церкви. И наконец, каноническое закрепление допустимых музыкальных выразительных средств в богослужении отражено в 75-м правиле VI Вселенского Собора:
Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли бесчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика и не вводили ничего несообразного и несвойственного Церкви, но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающему сокровенное.
В последующие века церковные гимнотворцы, композиторы и исполнители следовали и следуют этим поучениям святых отцов и соборным постановлениям. Однако, каждый народ и эпоха привносят нечто новое в сокровищницу церковной музыки, фиксируют свой духовный опыт, свое слышание божественной гармонии небесных сфер.
Интересны размышления священника Николая Лосского о том, какой должна быть современная церковная музыка. Он изложил их в своей статье "Богословские основы церковного пения":
Музыкант, будь он композитор или исполнитель, должен быть "богословом", разумеется, в смысле культивирования в себе самом "кафолического" сознания Церкви.
Музыка, с учетом положений, выраженных в документах II Никейского собора, ни в коем случае не может противоречить евангельскому посланию. Это "негативный" принцип, не дающий четких "рецептов". Он требует постоянной бдительности, скромности и строгости стиля.
"Литургическое" слово - проповедь, гимнография, которая в сиро-византийской традиции всегда носит проповеднический характер, - не терпит "тщетных слов", не прошедших семикратного очищения огнем.
В богослужении слово и музыка равнозначны [выражение "музыка служит слову" может быть истолковано как умаление роли музыки, отход ее на второй план, что абсолютно противоречило бы литургическому характеру музыки]. Слово и музыка должны быть слиты воедино, чтобы можно было сказать, что слово поет, а музыка возвещает.
Диапазон музыкальных жанров и вкусов так же широк, как и человеческие характеры. Выбрать верный тон, стиль музыкальной культуры - необычайно важный вопрос для Церкви. Здесь необходимы такт и мудрость, чтобы пройти между двумя крайностями.
С одной стороны, безоглядная верность всем аспектам древней традиции может привести к изоляции от внешнего мира. Потеряется контакт с огромной аудиторией невоцерковленных и малоцерковных людей. Верные прихожане и монашествующие, конечно, адекватно воспринимают строгое следование традиции церковного пения, но миссионерский порыв в такой ситуации значительно ослабляется.
С другой стороны, потакание вкусам публики, стремление быть во всем понятным и "своим" для современного бездуховного общества, может быть пагубным для самой Церкви. Печальные примеры перед нашими глазами - протестантские и католические полупустые храмы в Европе. Несмотря на имеющееся созвучие ритмам и духу времени, очевидно, что чрезмерное упрощение приводит к полной девальвации богослужения как таинства и, как следствие, к уходу людей из храмов.
Многие столетия наша Церковь, будучи водима Духом Святым, мудро вела паству срединным, "царским" путем между этими крайностями.
Когда в русских храмах впервые зазвучало партесное пение, это выглядело как недопустимое новшество и влияние католичества. Но теперь оно уже воспринимается как давняя церковная традиция. Причем образцы западного музыкального стиля были у нас творчески переосмыслены и зазвучали в православных храмах новыми вдохновенными мелодиями хорошо известных гимнов и песнопений.
Опыт Русской Церкви XVIII, XIX и XX столетий показал, что тактичное, взвешенное обращение к западной традиции, использование лучшего из мирового музыкального наследия не может быть душевредным для православного слушателя. Этот синтез дает хорошую возможность говорить с современным образованным человеком о вечных истинах на его языке, не поступаясь при этом верностью высоким стандартам церковной музыки, о которых шла речь выше.
Петербургский церковный певческий стиль уже несколько столетий свидетельствует об этом же, гармонично сочетая в себе глубокую церковность с лучшими достижениями европейской музыки.
Петербург, стоящий на стыке двух культур, являющийся по замыслу его основателя, "окном в Европу", был и остается мостом между цивилизациями. Это в полной мере относится и к музыке вообще и к богослужебному пению, в частности.
В синодальную эпоху Петербург был законодателем церковного строя. Здесь творили выдающиеся композиторы, чье наследие сейчас составляет основу общецерковного обихода, стало родным и близким для каждого православного человека.
Санкт-Петербург - один сплошной грандиозный памятник архитектуры. Архитектурные шедевры иногда называют застывшей музыкой. Поэтому вполне естественно, что жители этого прекрасного города, особенно его духовные пастыри, имеют врожденный музыкальный вкус, тонко чувствуют гармонию, легко отличают подлинную красоту от фальши.
Всей Церкви известны талантливые регенты, диаконы, священники, любители и ценители красивого церковного пения, которые создали славу петербургской певческой школы.
И выдающимся явлением этой, более чем трехсотлетней, Петербургской церковной традиции можно назвать знаменитый хор духовенства вашей епархии, юбилей которой мы сегодня отмечаем.
Не только музыкальные достижения, но и прекрасные человеческие отношения останутся в памяти поколений об этом удивительном коллективе единомышленников. Многие из ныне здравствующих с теплотой помнят первого регента хора ленинградской епархии - протодиакона Павла Герасимова. Долгое время он подвизался регентом хора Александро-Невской лавры. Талантливый, веселый, в самые трудные минуты способный взглядом или шуткой поднять настроение собратьев. До сегодняшнего дня служит настоятелем в Усть-Ижорском храме протоиерей Анатолий Мороз, который был первым тенором того легендарного хора. Не буду перечислять другие имена - Ваш город богат на таланты: много поющих батюшек епархии всегда с радостью участвовали в служении епархиального хора.
Насколько мне известно, выпускались даже пластинки с записями хора духовенства епархии. Это особенно удивительно, если учесть, что все это происходило в советское время!
И, конечно же, надо отметить ключевую роль в развитии хора митрополита Никодима (Ротова). Без него невозможно представить существование и творческое развитие этого замечательного хора в тех условиях.
Ваше Высокопреосвященство, дорогой Владыка Владимир!
Дорогие отцы и братия, уважаемые гости!
Мне выпала честь присутствовать на этом торжественном акте, посвященном 40-летию знаменитого xopa духовенства Санкт-Петербургской митрополии.
От всей души поздравляю вас с этим знаменательным торжеством!
Xop духовенства - камертон церковного пения для всей епархии, а в Вашем случае мы смело можем говорить, что хор Санкт-Петербургской митрополии является одним из лучших камертонов для всей нашей Церкви.
Музыка - одно из мощнейших средств воздействия на человеческую душу. И потому ее роль в деле свидетельства Церкви огромна. Следовательно, наш подход к церковному пению, критерии оценки должны быть не только эмоциональными или эстетическими, но и богословски осмысленными.
Чудо пения, как и музыки вообще, состоит в том, что человек, никогда не мысливший о бесконечности и никогда не понимавший бесконечное в свете конечного, а конечное - в свете бесконечного, слушая музыку, вдруг начинает испытывать единство и полную нераздельность того и другого, начинает об этом задумываться, начинает это чувствовать. (Лосев А. Ф. Основной вопрос философии музыки).
Церковное, или богослужебное, пение - это молитвенный разговор человека с Богом, это жертва словесная, дар, угодный Богу, выражение порыва души, благоговеющей пред Лицем Его. Заутра услыши глас мой, Царю мой и Боже мой - взывал пророк Давид (Пс. 5, 4).
Первое христианское песнопение, согласно евангельскому повествованию, было принесено на землю ангелами в Рождественскую ночь. Сам Спаситель со Своими учениками закончил Тайную Вечерю пением - и воспевше, изыдоша в гору Елеонскую (Мф. 26, 30).
Христианское богослужение с первых лет наполнено пением молитв, о чем говорил св. апостол Павел: Будем непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прославляющих имя Его (Евр. 13, 15). Еще более ясно он выразился в послании к Ефесянам: Поступайте как чада света..., назидая самих себя псалмами и славословиями, и песнопениями духовными (Еф. 5; 8, 19).
В Апостольских постановлениях мы можем найти даже древний устав богослужебного пения: "...после двух чтений... пусть поют псалмы Давида, а народ да повторяет вслух концы стихов" (Кн. II, гл. 57).
Дионисий Ареопагит церковное пение называет слабым отражением пения иерархии небесных сил - херувимов, серафимов, архангелов и ангелов, непрестанно славословящих Господа.
Ангелоподобность богослужебного пения - это смысловой центр любого содержательного разговора о нем. Подлинный источник и образец церковного пения находится за пределами нашего видимого, в данном случае вернее сказать - слышимого, мира - это пение небесное, ангельское. Вспомним Херувимскую песнь, гимн "Ныне силы небесныя с нами невидимо служат", "Великое Славословие", песнопение "Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф". Во всех этих примерах ангельское пение выступает в качестве образца, и ангелы представляются незримыми соучастниками богослужения; речь идет о совместном пении людей и ангелов.
Церковное пение не просто музыкально сопровождает богослужение, но само является мелодической проповедью, эмоционально усиливает смысловое содержание богослужения.
Ничто так не возвышает и не окрыляет душу, не отрешает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает любомудрствоватъ и презирать все житейское, как согласное пение и стройно составленная божественная песнь... От мирских песен может произойти вред, погибель и много других зол, потому что все то, что есть в них дурного и безнравственного, проникая в душу, расслабляет ее и развращает. Напротив, духовные песни доставляют великую пользу, великое назидание, великое освящение и служат руководством ко всякому любомудрию, потому что и слова их очищают душу, и Дух Святой скоро нисходит в душу, поющую эти песни... (Святитель Иоанн Златоуст. Беседа на 41-й псалом).
Вероучительный элемент в христианском гимнотворчестве доминирует над лирическим, так как богослужение есть, прежде всего, исповедание, свидетельство веры, а не только излияние чувств. Это, в свою очередь, предопределяет и церковный музыкальный стиль, мелодическую фактуру.
Именно о стилистическом соответствии мелодической формы церковного пения его содержанию заботился Климент Александрийский, когда писал об опасности влияния светской музыки, привносимой в Церковь: "К музыке должно прибегать для украшения и образования нравов. Должна быть отвергнута музыка чрезмерная, надламывающая душу, вдающаяся в разнообразие, то плачущая, то неудержимая и страстная, то неистовая и безумная... Мелодии мы должны выбирать проникнутые бесстрастностью и целомудрием".
Мнение Климента разделяли святые Киприан Карфагенский, Иоанн Златоуст, Иероним Стридонский и многие другие учителя Церкви. И наконец, каноническое закрепление допустимых музыкальных выразительных средств в богослужении отражено в 75-м правиле VI Вселенского Собора:
Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли бесчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика и не вводили ничего несообразного и несвойственного Церкви, но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающему сокровенное.
В последующие века церковные гимнотворцы, композиторы и исполнители следовали и следуют этим поучениям святых отцов и соборным постановлениям. Однако, каждый народ и эпоха привносят нечто новое в сокровищницу церковной музыки, фиксируют свой духовный опыт, свое слышание божественной гармонии небесных сфер.
Интересны размышления священника Николая Лосского о том, какой должна быть современная церковная музыка. Он изложил их в своей статье "Богословские основы церковного пения":
Музыкант, будь он композитор или исполнитель, должен быть "богословом", разумеется, в смысле культивирования в себе самом "кафолического" сознания Церкви.
Музыка, с учетом положений, выраженных в документах II Никейского собора, ни в коем случае не может противоречить евангельскому посланию. Это "негативный" принцип, не дающий четких "рецептов". Он требует постоянной бдительности, скромности и строгости стиля.
"Литургическое" слово - проповедь, гимнография, которая в сиро-византийской традиции всегда носит проповеднический характер, - не терпит "тщетных слов", не прошедших семикратного очищения огнем.
В богослужении слово и музыка равнозначны [выражение "музыка служит слову" может быть истолковано как умаление роли музыки, отход ее на второй план, что абсолютно противоречило бы литургическому характеру музыки]. Слово и музыка должны быть слиты воедино, чтобы можно было сказать, что слово поет, а музыка возвещает.
Диапазон музыкальных жанров и вкусов так же широк, как и человеческие характеры. Выбрать верный тон, стиль музыкальной культуры - необычайно важный вопрос для Церкви. Здесь необходимы такт и мудрость, чтобы пройти между двумя крайностями.
С одной стороны, безоглядная верность всем аспектам древней традиции может привести к изоляции от внешнего мира. Потеряется контакт с огромной аудиторией невоцерковленных и малоцерковных людей. Верные прихожане и монашествующие, конечно, адекватно воспринимают строгое следование традиции церковного пения, но миссионерский порыв в такой ситуации значительно ослабляется.
С другой стороны, потакание вкусам публики, стремление быть во всем понятным и "своим" для современного бездуховного общества, может быть пагубным для самой Церкви. Печальные примеры перед нашими глазами - протестантские и католические полупустые храмы в Европе. Несмотря на имеющееся созвучие ритмам и духу времени, очевидно, что чрезмерное упрощение приводит к полной девальвации богослужения как таинства и, как следствие, к уходу людей из храмов.
Многие столетия наша Церковь, будучи водима Духом Святым, мудро вела паству срединным, "царским" путем между этими крайностями.
Когда в русских храмах впервые зазвучало партесное пение, это выглядело как недопустимое новшество и влияние католичества. Но теперь оно уже воспринимается как давняя церковная традиция. Причем образцы западного музыкального стиля были у нас творчески переосмыслены и зазвучали в православных храмах новыми вдохновенными мелодиями хорошо известных гимнов и песнопений.
Опыт Русской Церкви XVIII, XIX и XX столетий показал, что тактичное, взвешенное обращение к западной традиции, использование лучшего из мирового музыкального наследия не может быть душевредным для православного слушателя. Этот синтез дает хорошую возможность говорить с современным образованным человеком о вечных истинах на его языке, не поступаясь при этом верностью высоким стандартам церковной музыки, о которых шла речь выше.
Петербургский церковный певческий стиль уже несколько столетий свидетельствует об этом же, гармонично сочетая в себе глубокую церковность с лучшими достижениями европейской музыки.
Петербург, стоящий на стыке двух культур, являющийся по замыслу его основателя, "окном в Европу", был и остается мостом между цивилизациями. Это в полной мере относится и к музыке вообще и к богослужебному пению, в частности.
В синодальную эпоху Петербург был законодателем церковного строя. Здесь творили выдающиеся композиторы, чье наследие сейчас составляет основу общецерковного обихода, стало родным и близким для каждого православного человека.
Санкт-Петербург - один сплошной грандиозный памятник архитектуры. Архитектурные шедевры иногда называют застывшей музыкой. Поэтому вполне естественно, что жители этого прекрасного города, особенно его духовные пастыри, имеют врожденный музыкальный вкус, тонко чувствуют гармонию, легко отличают подлинную красоту от фальши.
Всей Церкви известны талантливые регенты, диаконы, священники, любители и ценители красивого церковного пения, которые создали славу петербургской певческой школы.
И выдающимся явлением этой, более чем трехсотлетней, Петербургской церковной традиции можно назвать знаменитый хор духовенства вашей епархии, юбилей которой мы сегодня отмечаем.
Не только музыкальные достижения, но и прекрасные человеческие отношения останутся в памяти поколений об этом удивительном коллективе единомышленников. Многие из ныне здравствующих с теплотой помнят первого регента хора ленинградской епархии - протодиакона Павла Герасимова. Долгое время он подвизался регентом хора Александро-Невской лавры. Талантливый, веселый, в самые трудные минуты способный взглядом или шуткой поднять настроение собратьев. До сегодняшнего дня служит настоятелем в Усть-Ижорском храме протоиерей Анатолий Мороз, который был первым тенором того легендарного хора. Не буду перечислять другие имена - Ваш город богат на таланты: много поющих батюшек епархии всегда с радостью участвовали в служении епархиального хора.
Насколько мне известно, выпускались даже пластинки с записями хора духовенства епархии. Это особенно удивительно, если учесть, что все это происходило в советское время!
И, конечно же, надо отметить ключевую роль в развитии хора митрополита Никодима (Ротова). Без него невозможно представить существование и творческое развитие этого замечательного хора в тех условиях.
Я еще раз сердечно поздравляю всех бывших и настоящих участников епархиального хора Санкт-Петербургской митрополии с вашим юбилеем, а всех петербуржцев - с тем, что в вашем городе есть такой прекрасный духовный творческий коллектив. И желаю помощи Божией в вашем служении Богу и людям!
Раздел:
ИА "Вода живая"
