Отец Николай был и есть - старец-утешитель

Протоиерей Иоанн Миронов
Он почти не спал, а только молился

После переезда отца Николая на остров Залит ему пришлось немало потрудиться физически. Господь даровал ему золотые руки, и он все делал сам - и крышу на храме железом покрывал, и стены красил, и полы ремонтировал, и обновлял убранство храма. Конечно, у него были и помощники (в первую очередь - мамочка), но очень многое он все равно любил делать самостоятельно.

Есть в храме Святителя Николая на Залите почитаемый чудотворный образ Божией Матери "Благодатное Небо". Празднование ему установлено в день Смоленской иконы Божией Матери - 10 августа. В тяжелые смутные времена с этой иконы была похищена серебряная риза, и отец Николай сразу, как приехал на остров, постарался одеть образ Божией Матери в подобающую порфиру. Игумения Тавифа из Свято-Духовского монастыря в Вильнюсе вышила ризу Богоматери на голубом бархате. Сколько слез радости и боли сопровождали эту работу матушки-игумении, знает, наверное, только Хозяйка ризы. В 1960 г., после двухлетнего труда, риза была надета на икону. В том же году игумения Тавифа почила от тяжелого долговременного недуга. А вышитая матушкой риза и поныне радует всех своей красотой.

Особым подвигом отца Николая было озеленение острова. Батюшка с материка привозил деревца и высаживал их. Чтобы они прижились, нужно было огромное количество воды. В день отцу Николаю приходилось носить по 100 и больше ведер. Все деревца прижились, и сейчас, уже выросшие, радуют зеленой листвой.

Когда я приезжал к старцу на остров, то опять, как и в Гегобрастах, был свидетелем его подвига - он почти не спал: днем служил и работал, а ночью молился. Батюшка меня оставлял у себя в комнатке, мы вместе вставали на правило, но я быстро уставал. Он, видя мое полусонное состояние, говорил: "Ты, Ванюша, ложись". Утром проснусь, а он снова перед иконами стоит, молится. Ложился ли отец Николай вообще - не знаю. Вряд ли сыщешь другого такого молитвенника в наше время. Сам отец Николай духовно питался от старцев всю жизнь, он не был самочинником. Когда был молодой, часто ездил в Печеры, Почаев, Киев, Прибалтику. Особо он почитал старца Гавриила Псково-Елеазаровского. И чад своих батюшка всегда (по личному опыту молодости) обязательно благословлял на паломничества к святыням: "Это все в сердце останется. В трудную минуту вспомнишь и утешишься".

Священник Алексий Лихачев
Бережно передавал ответ из самих уст Божьих

Когда едешь к нему, то пересматриваешь свою совесть, будто перед кончиной или Страшным Судом, ибо ничто не могло укрыться от его проницательного взора. И столько вопросов теснится в груди… Но что интересно - уже ночью, при подъезде к Новгородским и Псковским землям, начиналось удивительное прояснение сознания. Перечитываешь, бывало, свою памятную записочку к батюшке и видишь, что этот вопрос - праздный, его можно и не задавать, а тот - надуманный, ты еще не дорос, чтобы исполнить совет, а третий вопрос, оказывается, уже содержит в себе ответ. Оставалось главное: Господи, как мне исполнить Твою волю в той или иной ситуации, как не поступить самочинно, по страсти или малодушию?

И вот, приезжая уже таким, поработавшим над собой и просветленным, получаешь наконец ответ из самих уст Божиих, который бережно передается тебе этим небожителем на земле - светлоликим старичком-священником, которому открыта ТАЙНА, тайна святых - как жить, чтобы Царствие Небесное было “внутри вас”.

<…>

Необычная манера была у батюшки проповедовать. Вот он выходит с крестом в конце литургии. Сам худенький, облачение - мешком. Достает свою толстую затертую тетрадочку. “Вот послушайте, мои драгоценные…” -говорит немного дребезжащим старческим голосом, с такими ласковыми нажимами на ударениях. “Сегодня праздник Господний…” - читает он чью-то проповедь.

Люди жадно слушают, многие с сумками и рюкзаками, издалека… Вслушиваюсь в слова: “Так мы с вами, мои любезные, самые счастливые, потому что Господь с нами, Царство Небесное здесь, на земле, и Ангелы Божий рядом”… Приглядываюсь (а мне удобно с клироса за ним приглядывать) - батюшкины глаза из-под очков глядят сквозь тетрадочку: он давно уже говорит от сердца, а на ресничках - слезы…

Протоиерей Олег Тэор
Когда я его поминаю, мне приходит помощь

Мы познакомились, когда я еще не был священником, просто трудился в приходе, в Самолве, где около храма похоронен его отец. Несколько раз он передавал через знакомых, чтобы я к нему приехал.

В то время расписание катеров было такое, что на острове можно было пробыть не более полутора часов.

В мой первый приезд батюшка примерно за пятнадцать минут дал мне очень ценные рекомендации для диаконского служения, к которому меня готовили. Эти рекомендации никто до отца Николая не догадался мне дать. Он не только заботливо объяснял и показывал всё нужное для практики, но и меня заставлял за ним повторять. Такое внимание очень тронуло меня и осталось в памяти навсегда. Я стал часто приезжать к отцу Николаю. Подолгу оставался у него, ночевал, старался всё фотографировать. Он показывал мне свои фотографии, грамоты, стихи.

Присутствовал я и на литургиях, когда служил отец Николай. Служил он красиво, хорошо, благодатно. Храм у него освещался только свечами и лампадами. Он сам срезал электрическую проводку.

Запомнилось, как во время проскомидии, на которой была гора записок, я спросил, сколько частичек вынимать из просфор. Он сказал, что в одной мучинке - миллион частичек. Но поминал он всех, обо всех молился. Много к нему ездило народу, оставляли записки, и всех он помнил. Ходили к нему и мама моя, и тетя.

Однажды отец Николай показал моей тете записочку, которую она написала несколько лет назад. Значит, он продолжал молиться об этих душах.

Когда я трудился на одном заброшенном приходе, который из-за нехватки средств на ремонт должен был закрыться, отец Николай старался оказать мне посильную помощь, даже если сам не имел средств. Например, он смастерил и подарил в храм лампады, очень красивые, на цепях, искусно сплетенных из медной проволоки. Их было около десяти. К сожалению, они не сохранились, так как я оставил их в том храме. Храм не отапливался. Зимой мне было там очень холодно, особенно когда в родительский день приходил в четыре часа утра совершать проскомидию. Зная это, отец Николай подарил мне свою особую зимнюю шерстяную рясу с деревянными застежками.

Помогал отец Николай и молитвами, и советами. Он не только мне лично говорил всё, что нужно, но, бывало, и через кого-нибудь неожиданно передавал совет, как поступить. Причем другие об этом не знали. Батюшка чувствовал и прозревал все мои трудности. Сейчас я также чувствую его молитвенную поддержку. Бывает, что, когда его поминаю, мне идет помощь.

Анна Ивановна Трусова
Как же он увидел, что она идет с тяжелой сумкой?

Однажды мне рассказали две островские жительницы еще об одном случае прозорливости. Они сидели у старца и вдруг он говорит: "Идите, сестру Анну встречайте. Она сумку тяжелую несет. Ей нелегко". Они вышли, издалека меня увидели и поразились (а они тогда не очень-то в прозорливость батюшки верили): "Как же он увидел, что она идет с тяжелой сумкой?"

Батюшка вообще островных жителей считал своими и жалел их. Однажды мы шли с батюшкой по острову от матушки Анастасии, и стоит мужчина пьяненький. Чувствуется, что он еле на ногах держится. Мы подошли, и батюшка говорит: "Иван Иванович. Вам мое почтение". - "Батюшка, батюшка, да как же вы так ко мне…" И я потом спросила: "А почему вы так сказали?" А он ответил: "Там, где просто, там ангелов со сто, а где мудрено - там ни одного". Островные жители простые были, потому батюшка их и любил.

Потом мы повстречали мальчика. Батюшка назвал его по имени (он, видимо, всех жителей острова по имени знал). Благословил его и спрашивает: "Как твои дела?" - "Хорошо, батюшка". - "Я вот и говорю - все у тебя хорошо. Бог тебя благословит". И опять для меня повторил: "Где просто, там ангелов со сто, где мудрено - ни одного".

Наталия Александровна Лукина
Чаще всего он говорил: "Надо помолиться"

А говорил он совсем немного и, казалось бы, одни и те же слова разным людям, а все получали утешение в самых различных обстоятельствах. Мне пришлось получить прямое свидетельство этого.

Несколько лет я ездила к батюшке с вопросами по поводу строительства храма, но при этом многие прихожане просили меня задать батюшке их личные вопросы. И я всегда брала с собой тетрадку, где были записаны эти вопросы, и напротив каждого имени записывала, что ответил батюшка: "Благословляю… Не надо… Пусть потерпит… Не скажу… Все будет хорошо…".

Чаще всего он говорил: "Надо помолиться". И привозила я эти ответы, и видела, как такие простые, краткие слова доходят прямо до души человека, входят прямо в сердце. Все становится на свои места.

Слово старца, простое по форме, обладало духовной энергией. А потом, когда уже старец не принимал, я через одну местную жительницу, которая носила ему рыбу и молоко, пересылала свои вопросы, и опять старец отвечал кратко: "да", "нет", - но в душу приходил мир, и те обстоятельства, которые казались ужасными, переставали такими казаться.

Да и теперь я делаю то же самое - посылаю свои вопросы на остров, та же женщина ходит теперь уже на могилку, постоит, почитает их, а мы тут все ощущаем, что старец за нас помолился - и все устроилось. Кстати, так было и тогда, когда старец болел - приезжали мы на остров, постоим у домика, прочитаем на кладбище акафист святителю Николаю, мысленно побеседуем со старцем - и такое было всегда чувство, что он нас услышал и утешил, успокоил.

Музыкант Алексей Белов
“А не твоя ли это жена? - Нет. - Венчайтесь!”

Мы сошли с лодки на остров, отправились к храму и там встретили отца Николая. Он беседовал в церковном дворе с людьми, приехавшими раньше нас. И когда мы, наконец, подошли к батюшке… Помню, что я не смог смотреть ему в глаза. Вернее, я смотрел, но вместо них видел яркое-яркое, ослепительно синее небо. Разглядеть его удивительные глаза удалось только в следующие визиты, а от первой встречи в памяти осталась лишь эта небесная синева.

Отец Николай ответил на мои вопросы, но не сами его ответы меня поразили и обрадовали, а то, что сбылась моя мечта - старец увидел меня таким, какой я есть. Как будто вся жизнь моя открылась батюшке, когда он говорил вещи, которые мог знать обо мне только Господь.

Приведу один пример. Я часто читал в уме молитву, о которой никогда никому не говорил, и ни разу в жизни не произнес ее вслух. Это была тайна, которой я не делился даже с самыми близкими людьми. Но когда речь зашла о духовной жизни, батюшка тут же назвал мне именно эту молитву, хотя прочесть ее он мог только в моем сердце. Тайн для него не существовало.

На вопрос - угодно ли Богу мое ремесло, отец Николай улыбнулся и сказал: "Угодно". И не было в его ответе никакой оценки рок-музыки в целом как культурного явления. Просто он видел мою душу, мое отношение к творчеству, стремление не согрешить, сочиняя…

Это был ответ мне, и только мне. Потому что я знал людей, которые погубили себя, занимаясь рок-музыкой. Но ведь погибнуть можно на разных путях, гибнут и альпинисты, и художники, и моряки… Даже простой рабочий может пойти вразнос, спиться и умереть от водки.

Не в профессии тут дело, а в нашем отношении к ней, к ближним, к Господу, да и к себе тоже. Уже потом я часто слышал от батюшки, что любой труд может быть благодатным, если заниматься им честно и с любовью к людям. А тогда, в первую встречу, он лишь сказал с улыбкой: "Угодно". Но в этом коротком слове я увидел всю свою жизнь.

И вот, когда я получил ответы на все свои вопросы, батюшка вдруг спрашивает у Оли (певица Ольга Кормухина):
- Слушай, а это не твой муж?
Она отвечает:
- Нет…
Тогда он ко мне повернулся и указал на нее:
- А это не твоя ли жена?
Я растерялся, говорю:
- Нет, батюшка, не моя.
Тут он и сказал:
- Венчайтесь.

Ох, как же мы оба испугались тогда! У меня просто дар речи пропал, я стоял и ошалело лепетал что-то нечленораздельное: "Ба-ба-батюшка… дык… я… я…"

Мы ведь с Олей и знали-то друг друга всего две недели. За это время общались лишь по телефону, если не считать нашей встречи в монастыре. Естественно, у меня даже и мыслей никаких в эту сторону не возникало. И вдруг слышу от старца - венчайтесь! …Вспомнил я наш с Ольгой разговор в поезде и подумал: до какой же степени мы с ней оказались не готовы услышать о себе волю Божию…

Батюшка посмотрел на нас, перепуганных, растерянных, засмеялся и говорит:
- Ну ладно, ладно, идите, погуляйте вон по бережку…

Вроде бы свел все к шутке. И мы отправились гулять по острову. Погода стояла удивительная. Там ведь вообще очень красиво, на Залите. Светило солнце, ветерок шелестел листвой… Мы шли и успокаивали друг друга разговорами о том, как здорово пошутил отец Николай.

Но в то же время оба прекрасно понимали, что это не шутки и все нам сказано всерьез. От этого было немного не по себе. И вдруг я услышал все тот же мой внутренний голос: "Ты просил Бога о суженой, ты просился к старцу - вот тебе все сразу! А ты опять недоволен".

И я решил: если это и в самом деле воля Божия - пусть будет так. Мы с Ольгой стали встречаться, много общались, присматривались, старались лучше узнать друг друга.

…Через восемь месяцев мы повенчались. Сейчас я понимаю, что о такой жене, как Оля, я даже мечтать не мог. Она оказалась той самой суженой, той моей половинкой, которую человеку может послать лишь Господь.

Певица Ольга Кормухина
Рядом с ним духовный мир становился реальностью

Больше всего удивляла его подлинность. Подлинность во всем. У меня так сложилась жизнь, что многие мне в глаза говорили одно, а за глаза - другое. Меня предавали самые близкие люди. Это, пожалуй, единственный человек в жизни, в котором я была уверена, что он не только ничего не скажет обо мне дурного, а даже не подумает. Я это знала. Он был неспособен.

И поражало то, что рядом с ним мир духовный становился реальностью. А наш реальный мир становился как нарисованный. А то, что касалось духа, сокровенной жизни, Божественного чего-то, было естественным. Даже чудо было естественным. Оно казалось нормой, а наша жизнь казалась ненормальной.

Мы любим рассказывать один случай. Один профессор математики, русский, приехал со своим английским другом, тоже профессором математики, совершенно неверующим. И русский очень молился, чтобы тот уверовал. А англичанин имел помысел: "Если покажет мне этот старец чудо, тогда уверую".

Приехали, батюшка их встретил, завел в келью, и сразу же, с первых слов говорит: "Какое же чудо тебе, сынок, показать?" Подошел к выключателю и начал щелкать: "Вот есть свет, а вот нету света. Вот есть свет, а вот нету света. Ха-ха-ха". Посмеялись, и отец Николай отправил их домой: "Езжайте, сынки, с Богом, пока тихонько". Англичанин тоже посмеялся, мол, какие могут быть чудеса? Ведь ученый человек.

Приехали они с острова обратно на материк, а там толпа народа, милиция, рабочие какие-то провода тащат. "А что случилось-то?" - "Так три дня уже на островах света нет". И ученый наш тут же развернул лодку обратно.