Служитель верный. Архипастырь, молитвенник, авва (к 30-летию кончины митрополита Никодима (Ротова))

 
Разговор о митрополите Никодиме нередко сводится к обсуждению его активной общецерковной и международной деятельности, а также деятельности в области церковно-государственных отношений в трудные для Церкви советские годы. На эти темы сохранилось много материалов, в том числе документальных. Об этом охотно говорят не только верные по­следователи Владыки, но и его критики, дискутируя об успешности и своевременности тех или иных его шагов на постах председателя Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата и управляющего одной из важнейших митрополичьих кафедр Русской Православной Церкви.
 
И все же образ покойного Владыки, запечатлевшийся в сознании тех, с кем он непосредственно общался и служил, кого учил и наставлял, кого воспитывал и определял для дальнейшего церковного служения, ­складывается, в первую очередь, совсем не из его мудрых или, наоборот, согласно другим мнениям, спорных церковно-политических решений или деяний, и совсем не из тех штрихов, которыми рисуют портрет выдающегося деятеля на международной арене или на арене сложных отношений с безбожными властями. 

"Любящий благолепие дому Твоего..."

"О митрополите Никодиме, - считает протоиерей Богдан Сойко, - нужно говорить, в самую первую очередь, как о человеке, который имел особую любовь к церковному богослужению. Это самое главное. Любовь к богослужению бывает только тогда, когда человек имеет сильную веру и любовь к Богу. Если у человека есть любовь к Богу, тогда для него богослужение - на первом месте. Именно таким был Владыка Никодим. Что бы он ни делал и что бы ни происходило вокруг - будь то прием го­стей, какие-то общественные, государственные, епархиальные или общецерковные дела, - всегда во главу угла ставилось богослужение. В особенности это было заметно, когда наступали дни святого Великого поста. Он по возможности не пропускал ни одной службы - ни вечерней, ни утренней. Все мы вместе с ним стояли в Свято-Троцком соборе Александро-Невской Лавры, и служба совершалась по монастырскому чину - с полным чтением всех кафизм и канонов. Особенно большое внимание в эти дни он уделял служению Литургии Преждеосвященных Даров. Поэтому и начинать разговор о покойном Владыке нужно не с его внешней деятельности - это было, скорее, его "хобби", - а с того, что сущностью его жизни были молитва, богослужение и архипастырская забота о епархии".

Даже будучи серьезно болен и порой прикован к постели, он молился за Литургией в архиерейских покоях - в домовой церкви Успения Пресвятой Богородицы, - которую совершали по череде молодые клирики, как правило, монашествующие, при пении небольшой группы студентов Академии. Когда он не мог дойти до своего кресла, Литургия совершалась на небольшом столике в спальне у самой кровати Владыки.  

"Пою Богу моему…"

 
Церковному пению и протодиаконскому служению - двум важнейшим со­ставляющим внешней красоты богослужения - Владыка Никодим уделял подчеркнуто особое внимание.

"Владыка очень любил пение и именно отличное пение, - вспоминает архидиакон Андрей Мазур, в прошлом протодиакон митрополитов Никодима, Антония и Алексия, нынешнего Святейшего. - Мне довелось служить с ним, что называется, от и до, хотя в Ленинград я прибыл задолго до назначения сюда митрополита Никодима".

По прибытии в Ленинград Владыка сразу полюбил Троицкий собор. Во время службы он имел обыкновение садиться в стасидию - специально приготовленное для него седалище наподобие тех, что с древних пор очень распространены в греческих монастырях. Оно располагалось, что примечательно, не в алтаре, а в основной части храма, на виду у всех молящихся, напротив солеи слева, если смотреть к алтарю, - так, что он мог видеть происходившее на богослужении глазами простых мирян.

"Мы все, духовенство, выходили к нему туда, располагались рядом и пели, - продолжает отец Андрей. - Я задавал тон, так как у Владыки со слухом было туговато, а он регентовал, делая это с огромным удоволь­ствием. Он вообще очень любил петь. И певчих очень любил. Если у него был день Ангела, или наступал какой-нибудь великий праздник, или подходил какой-нибудь особый торжественный случай, он требовал обязательного участия хора. И этим хором были мы, ленинградское духовенство. Пели и церковные песнопения, и светские".

"Гласы преподобными"

При митрополите Никодиме существенно поднялся уровень протодиакон­ского служения в Северной столице, как это было испокон веков принято в России. Была собрана целая плеяда выдающихся протодиаконов, из которых многие здравствуют и служат до сих пор.

"Владыка Никодим, - говорит отец Богдан, - очень любил протодиакон­ское служение. При этом он прекрасно понимал, что протодиаконство украшается больше баритонально-басовым исполнением, нежели теноровым. Из теноров в те годы был только отец Петр Колосов (†1989). ­А остальные протодиаконы были молодые басы: отец Андрей Мазур, отец Борис Глебов, отец Алексий Довбуш († 2006), отец Анания Кинах († 1992), отец Павел Климанкович, отец Василий Марков, отец Иоанн Андрушенко  († 2003), отец Алексий Подобаев († 2001), отец Василий Ципкало".

В этот ряд смело можно занести и самого отца Богдана, также служившего долгое время при митрополите Никодиме в сане протодиакона. В основном это все те, кто служил в крупных соборах Ленинграда - Троицком, Никольском, Князь-Владимирском и Спасо-Преображенском в 1960-е, 1970-е и 1980-е годы.
 

"Хор Ленинградской митрополии"

Именно с пения на великопостных богослужениях в Троицком соборе в Лавре и началось создание хора духовенства - хора Ленинградской митрополии, как его назвали впоследствии. Поначалу это не было спланированным процессом ради создания какого-то отдельного хора. Было просто огромное желание прежде всего Владыки Никодима собрать вокруг себя поющих клириков ради благолепного пения в крупнейших соборах города и его любовь к мужскому хору.

Существенным стимулом к становлению и более четкому оформлению хора стал Поместный Собор 1971 года, проходивший в Троице-Сергиевой Лавре и избравший Патриарха Пимена (Извекова). Все началось с того, что поющие клирики Ленинградской митрополии, приехавшие на Собор вместе со своим архипастырем, были привлечены к участию в сводном хоре Троице-Сергиевой Лавры под управлением отца Матфея (Мормыля). Вот как вспоминает о тех днях отец Богдан:

"А что было потом? Вполне естественно: мы возвращались на электричке в Москву из Сергиева Посада (тогда - Загорска) и продолжали петь прямо в электричке, хотя, конечно, не обходилось и без приключений. Это и послужило толчком к созданию организованного хора здесь, в Ленинграде. Я хорошо помню наше первое выступление - в связи с приездом Королевы Нидерландов. Была служба в Никольском кафедральном соборе, после которой состоялся торжественный прием в актовом зале Духовной академии. Высокие гости обедали, а наш хор пел. А уже после этого мы регулярно пели и в великие праздники, на Пасху и Рождество Христово - в Лавре или в Никольском соборе, а также и по другим случаям, на различных приемах и торжествах. Если это было богослужение, то, конечно, пел и местный смешанный хор, но приоритет все равно отдавался в таких случаях хору духовенства".

С самого начала хором управлял ныне уже покойный отец Павел Герасимов († 2002). Хор Ленинградской митрополии просуществовал до конца жизни Владыки Никодима, став одним из ярких плодов его деятельности по собиранию воедино всего самого красивого и до­стойного, что есть в Православной Церкви, и даже на много лет пережил его.

"Собрати расточенныя…" - этот девиз, обычно ассоциируемый с его внешнецерковной деятельностью, направленной на поиски христианского единства, воплощался прежде всего на местном, личностном уровне. Он действительно собирал в единый хор не только разрозненные голоса талантливых протодиаконов и поющих батюшек, но и светлые умы богословов и горячие сердца многих, кто любил Православную Церковь.
Возрождение хора началось, когда на Ленинградскую кафедру спустя восемь лет после кончины Владыки пришел митрополит Алексий, ныне Святейший Патриарх. Это произошло в связи с поездкой в Финляндию, где хор ленинградского духовенства во главе с митрополитом Алексием произвел настоящий фурор, дав ряд духовных концертов, особенно своей мощной басовой партией, состоявшей преимущественно из епархиальных протодиаконов.

В 1988 году хор участвовал в праздновании 1000-летия Крещения Руси, выступая на сценах Мариинского театра и Капеллы. Сохранились аудиозаписи тех выступлений, изданы пластинки.  

"По что пришел еси, брате?"

Особое внимание уделял Владыка воспитанию монашества. При том, что на территории Ленинградской епархии (включавшей, кстати, и нынешние Новгородскую и Карельскую) в советские годы не было ни одного мона­стыря, а Троицкий собор, хотя и удерживал в своем наименовании чисто номинальное прибавление "Александро-Невской Лавры" и даже его на­стоятель, как встарь, продолжал именоваться наместником, был де-факто обычным приходским собором, Владыке удалось возродить монашество. По­стриженниками были в подавляющем большинстве случаев студенты и выпускники Духовных школ. При формальном отсутствии монастыря в ­стенах Академии была создана монашеская община.

Но дело не только в самом факте возрождения монашеской жизни при митрополите Никодиме. В самом монашеском постриге, как вспоминают очевидцы и участники, точнее в том, как его совершал Никодим, было что-то совершенно исключительное.

"Так, как он совершал постриг, я не знаю, совершал ли и совершает ли кто-нибудь еще, - вспоминает отец Богдан. - Каждый раз это было, с одной стороны, необычайное торжество, с другой стороны, глубокое и очень волнующее человеческое переживание, а с третьей стороны, необыкновенное ощущение того, как благодатная сила и помощь Божия через Владыку нисходят на постригаемого. Это происходило или в Лавре, или, очень часто, в Академии, так как эти люди находились там на каком-либо послушании".

Впрочем, Владыка Никодим совершал не только монашеские постриги, ­стараясь склонить к монашеству как можно больше желающих. Он кре­стил, венчал, особенно любил быть крестным детей своих учеников, прежде всего детей духовенства.

"Тем самым, - уверен отец Богдан, - Владыка приобрел себе многих молитвенников не только в лице тех, кого рукоположил в священный сан, но и кого крестили и для кого стал крестным".

Новая жизнь древних молитв

Митрополит Никодим ввел практику служения Литургии апостола Иакова - чина, не менее древнего и не менее православного, чем Литургии святителя Иоанна Златоуста или святителя Василия Великого, но вытесненного из употребления после утверждения окончательного господства Константинопольского устава. Владыка сам совершал Литургию в дни памяти апостола Иакова - 5 ноября (по новому стилю) и на второй день Рождества Хри­стова (см. стр. 45). Служба совершалась в храме Духовной академии и в Троицком соборе Александро-Невской Лавры. Говорит отец Богдан Сойко:
"Некоторые, конечно, думали, что это какое-то новшество, католическое влияние или еще что-то в этом духе. Кто-то, может быть, и догадывался, что это действительно что-то древнее. Но если мы почитаем предисловие к изданию Литургии апостола Иакова, то найдем там, что эта Литургия служится, когда Церковь или отдельная епархия переживает трудности и гонения в связи с безбожным нашествием. Преподавая литургику, я уже тогда это четко понимал: именно при безбожной власти такую Литургию и нужно совершать. Ведь там в молитвах и прошениях как раз и говорится о том, чтобы Церкви были дарованы мир и единство. В этом состояла квинтэссенция литургического церковного творчества V века".  

"Иисусе, Боже сердца моего, прииди и соедини мя с Тобою навеки"

Эти слова, начертанные на надгробии Владыки, он произносил в момент перед самым причастием Святых Христовых Таин - когда сам готовился принять Тело и Кровь Христовы. Владыка не мог жить без причастия. По мнению отца Богдана, митрополит Никодим обладал каким-то особым даром, харизмой совершать Евхаристический канон. Именно этим прежде всего, а не только любовью к богослужению вообще, объясняется то, что он регулярно и непременно участвовал, хотя бы даже пассивно, на одре болезни, в Литургии и причащался.

"Следы его столь внимательного отношения к богослужению, его влияние в этой области сохраняются до настоящего времени. Так, например, он ввел практику служения при отверстых Царских вратах в основных храмах города. По инициативе митрополита Никодима это стало Патриаршей наградой, даруемой по представлению епархиального архиерея. Сначала она была дана Никольскому, Троицкому, Князь-Владимирскому и Преображенскому соборам, а затем подобная практика стала распро­страняться и в других местах. Он переживал, что люди, находящиеся в храме, не видят священника. Ведь человек воспринимает богослужение не только слухом и сердцем, но и зрительно. А при закрытых Царских вратах человек ничего не видит. Поэтому отверстые Царские врата в наших соборах, независимо от того, кто служит - маститый протоиерей или молодой священник, - это награда, дарованная Владыкой Никодимом".
 
Подготовил протоиерей Александр Сорокин.
ИА "Вода живая",
10.09.2008